Это мой крест

Название: Крест
Автор: Анастасия Канкэйн
Фэндом: Кровь Триединства
Рэйтинг: G
Пэйринг: намёки на Эстер/Ион, Эстер/Вирджил.
Жанр: Romance, tragic
Размер: миди
Действующие лица: Авель, Эстер, Ион, Вирджил, упоминаются Ванесса, Мэри, Томас и др.
Статус: Закончен
Краткое содержание: Красочные воспоминания человека, который твёрдо решил не умирать до тех пор, пока не умрёт то, что живёт внутри. Ей казалось, что больше в её жизни не будет никаких встреч, но в итоге, жизнь преподнесла сюрприз, а уж как этим «сюрпризом» она распорядилась – можно узнать, лишь дочитав до конца.
Предупреждение: Смерть некоторых персонажей.
От автора: Тапком не бить. Ну, если только мягки и потом приласкать ^^


…4 года 4 месяца 18 дней 13 часов и 49 минут. Время, прошедшее с момента моей коронации и до того, как я стала… А кем, собственно говоря, я стала? Ах да, теперь я Мать Настоятельница в восстановленном 2 года назад монастыре имени святого Матиаса в Иштване. Город, послуживший началом моего долгого и трудного путешествия, стал и его концом. В этом есть даже какая-то ирония, но я нисколько не жалею об этом. Я буду терпеливо ждать того момента, когда сдохнет то, что живёт внутри меня, сколько бы времени это не заняло – год, два, столетие, может и больше. Не знаю, но я буду ждать и замаливать грехи: свои, окружающих меня людей, друзей (хотя таковых и не осталось) и врагов (коих в предостаточном количестве). Но думаю, лучше рассказать всё сначала, то есть с того момента, когда меня короновали и началось осуществление плана по вживлению этой… вернее даже этих тварей в меня…

Тёплый, летний день был в самом разгаре. Шумная, пышная коронация осталась за огромными, массивными дверями из красного дерева. Высокие своды зала теперь казались ещё выше, лепнина на колоннах и переходах стен к потолку казалась ещё тоньше, ещё изящнее и ещё живее и устрашающе, нежели до коронации. Стены, выложенные местами красочной мозаикой и фресками, по большей части были облицованы белоснежный мрамором. Несмотря на то, что там, снаружи, была жара и были распахнуты настежь все окна, блики от стёкол которых играли всеми цветами радуги а начищенном до зеркального блеска паркета из клёна светлой породы, в зале было довольно прохладно. Как мне казалось, эта прохлада исходила от самих стен, напоминающих своим холодным мраморным блеском от ярких солнечных лучей льды Арктики. Нервное напряжение, державшее меня всё время, начиная с подготовки к коронации и заканчивая тем, как я скрылась за этими дверями, наконец спало, и я плавно сползла по стене на пол, тяжко выдыхая. И даже пышное, королевское платье мне не помешало в этом. Такое красивое, белое, как первый снег в горах, всё усыпанное жемчугом и украшенное узором из вязи листьев, ветвей и нежных бутонов роз, с тугим корсетом, украшенным драгоценными камнями, а ещё был удушающий накрахмаленный воротничок. Как я ненавидела этот воротничок в тот момент, но это ненадолго, потому что потом я уже перестала на него обращать внимания. Было тяжело привыкать к дворцовым порядкам, но мне хотелось верить в то, что потом станет легче. Наивная.
-Добро пожаловать в ваш новый дом, Ваше Высочество. Не гоже Вам, королеве Альбиона, сидеть на полу как простому человеку. – каким образом ему удавалось так незаметно ко мне подбираться, для меня до сих пор остаётся загадкой. Вирджил, предполагал ли ты тогда, или уже после моего отказа ты примкнул к Ордену и предал меня, всех нас? Но в любом случае, в тот день ты был ласков и внимателен. После таких простых слов ты улыбнулся и протянул мне руку. Мои первые мгновения в роли правителя великого королевства – Туманного Альбиона.
-Да, ты прав… Я просто шокирована всем происходящим, не верится, что я… - знаешь, даже не смотря на то, что ты предал меня, я благодарна тебе за то, что стал моей опорой на время моего обучения как правителя. Ты поначалу не спрашивал ничего, ты просто знал, что нужен мне и был рядом. Вот и тогда, ты просто взял меня за руку и осторожно потянул на себя, заставляя подняться. Мы с тобой были неразлучны, и даже когда наши учёные брали мою кровь для каких-то своих целей, а после вкалывали «что-то», ты был рядом. Уже много позднее я поняла, что это были за «препараты», но тогда…
Не отрицаю, я была не так уж и одинока, ведь со мной рядом был ты, Ванесса, Мэри, но мне всё равно было очень тяжело со всем справляться, даже после адаптации к дворцовой суматохе, царящей здесь день и ночь, все 24 часа в сутки семь дней в неделю 362 или 366 дней в году. Однако несмотря на это, я старалась принести как можно больше пользы своему народу, восстанавливая монастыри и снижая налоги, строя новые здания для жилья и театры, приобщая людей к высокому искусству. Я думала, это был вообще предел моих возможностей, потому что после каждого дня я валилась с ног как подкошенная. Как глупо. Тогда это были всего лишь цветочки, ягодки же пришли с ИХ пробуждением.
В тот день для меня словно приоткрылись двери Ада, откуда исходил неимоверный жар и нестерпимый холод одновременно. Зловония и сами по себе были тошнотворны, а тут ещё и «прикрыты» были через чур сладкими запахами, усиливая это ощущение. При ИХ пробуждении, моё тело словно изнутри разрезали, плавили,, протыкали иглами, разрывали на маленькие частички, после чего «сшивали» с той целью, чтобы начать всё сначала. Но тогда мне довольно быстро и относительно легко получилось ИХ подавить. А вот дальше было хуже, уже в следующие пробуждения мне всё сложнее было подавить ИХ волю своей. Но ты, Вирджил, всегда был рядом, помогал мне справиться с НИМИ, или же было что-то ещё… Наверное, я и сама виновата в том, что позднее произошло, и даже знаю, где я возможно допустила ошибку, вернее, мы оба с тобой ошиблись.
ОНИ разбудили меня на рассвете, но что больше всего меня тогда поразило, так это то, что они довольно легко сдались по сравнению с другими «пробуждениями». А ты появился как всегда бесшумно и незаметно. Я тебя сразу узнала, и ожидала увидеть обычную невозмутимость или же лёгкую тень волнения, но вместо этого на твоём лице был неподдельный страх. Да и я, наверное, выглядела не лучше.
-С Вами всё в порядке, Ваше Высочество?
-Да, спасибо… Просто немного нездоровилось, но теперь уже всё хорошо. – неловко рассмеявшись, я чуть покраснела – такое внимание со стороны мне уже было непривычно, особенно, со твоей стороны. Хотя краска слетела с моего лица, стоило мне услышать твою следующую фразу.
-Сегодня прекрасное утро. Быть может, вы согласитесь прогуляться по саду? – мой бог, ты был таким милым в тот момент, и это меня так напугало. Конечно, у меня уже тогда что-то зарождалось в сердце, что-то шевелилось в душе при твоём появлении, и была какая-то сладкая истома, когда слышала твой голос, но я не могла тогда и себе-то признаться. Если бы ты хотя бы чуть-чуть ещё подождал, совсем чуть-чуть, всё было бы иначе, но увы… Я струсила, но не знала причин, и потому, несмотря на страх, ответила…
-Да, конечно, с радостью, но как же ты? Ведь солнце уже встало.
-За меня не беспокойтесь, об этом я уже позаботился. Жду Вас внизу. – и после этого ты скрылся за дверями, оставив меня в смятённом состоянии. Я за считанные минуты вылетела из-под одеяла, сменила ночнушку на простое платье в клеточку с рукавами-фонариками, натянула сапоги и уже возле двери подхватила шляпку с широкой лентой, языки которой спускались в сторону. От волнения моя грудь ходила ходуном, в мыслях был какой-то сумбур и хаос, а ноги несли меня вперёд, едва касаясь ступеней, словно у меня за спиной внезапно отрасли крылья. И вскоре длинные коридоры и винтовые лестницы остались позади, а до сада оставалось пройти всего ничего: мраморные плиты на полу аллеи, высокие мраморные столбы, держащие арочные своды без стен, и возле одного из столбов, уже увитых плющом, уже стоял ты, старающийся пока держаться в тени и не попадаться на солнце. Хотя услышав мои торопливые шаги и шумное дыхание, вышел оттуда, ласково и нежно улыбаясь. А я, стараясь унять волнение, немного замедлила шаг, прижимая руки к груди. Я чувствовала, как румянец горит на моих щеках, и жар этого румянца, казалось, растекался по всему моему телу, проникая в каждую клеточку тела. Когда же я взяла тебя за руку, то… Возможно, мне так лишь показалось, но когда я взяла тебя за руку, она мелко дрожала, как и моя.
В каком-то восторженном молчании, держась за руки, мы прошли по саду, остановившись лишь у беседки, полностью увитой розами различных сортов. И один из нераскрывшихся нежных бутонов, окрашенных мягкими, ласкающими и тёплыми лучами восходящего солнца, сразу же привлёк моё внимание. Мне так хотелось поделиться этим увиденным чудом, поделиться своим восторгом, что я тут же, не думая ни о чём лишнем, рассказала об этом тебе. Может, это было провидение, а может, так было задумано «кем-то».
-Вирджил, посмотри, какой красивый бутон!!! Ах, мне не терпится увидеть, насколько прекрасным он будет, когда распустится, ведь он наверняка станет самым прекрасным цветком!
-Как и Вы, Ваше Высочество.
-В…Вирджил? Если это шутка, то она тебе удалась более чем.
-Отнюдь, это не было шуткой, потому что я… Я люблю тебя.
Вирджил, Вирджил, что же ты со мной тогда делал? Зачем, зачем ты так? Если бы ты хотя бы немного ещё подождал, я бы сразу же кинулась тебе на шею со слезами радости, ведь то, что зарождалось, было… Но этому уже не суждено было случиться.
-Прости, Вирджил… - только эти два слова я смогла из себя выдавить. И какой былью они отозвались в моей груди, да и твоему пришлось не сладко, я ведь видела. Но дворцовый этикет, будь он проклят, призывал всегда иметь улыбку на лице. Вот и сейчас, когда душа разбивалась на миллионы осколков, и ты, и я, улыбнулись. Я физически чувствовала твою боль, я хотела её облегчить, но знала, что если совру, то причиню ещё больше боли. Дальнейшая наша прогулка по саду, так радостно и нежно начавшаяся с торжественного молчания, закончилась молчанием, вот только эта тишина была невыносимой для обоих, и не было слов, чтобы её нарушить. Поэтому, чтобы хоть как-то развеять эту неловкую ситуацию и не причинять друг другу ещё больше боли, мы разошлись по своим делам.
Прошло какое-то время, и, казалось, жизнь вернулась в своё привычное русло – дела, бумаги, дворцовая суета… Но так лишь только казалось, потому что совсем скоро всё изменилось. Эти изменения начались с твоего внезапного исчезновения не только из дворца, но и вообще с территории Альбиона. Тревожные мысли не покидали меня ни днём, ни ночью, а слухи, доходившие до дворца, только подливали масла в огонь. И в один из холодных, дождливых, осенних дней они подтвердились – ты и правда примкнул к Ордену Розенкрейцеров. Это был один из твоих самых глупых поступков, которые вместе с тем причиняли ещё больше боли. Ей-богу, ты вёл себя как маленький ребёнок, у которого отняли дорогую игрушку. Вирджил, Вирджил, почему же ты так поступил со мной, со всеми нами? Ответ тогда знал только ты, но и мне очень хотелось его узнать, на свою беду. И мне предоставился такой случай холодным январским вечером. Когда мне сообщили о твоём прибытии, я забыла о всех мерах предосторожности, я забыла обо всём, я просто хотела видеть тебя, спросить то, что разрывало мою душу. Как глупо… Ты, похоже, тоже пришёл сюда, во дворец, ради меня, только с иной целью. Но скажи мне, почему ты убил Мэри? Томаса?? Чем они провинились??? Мы с Ванессой почти добежали до заветной двери, мы могли бы скрыться, ведь до дверей оставалось совсем ничего – каких-то жалких десять шагов. Это казалось таким маленьким расстоянием, и вместе с тем, этого оказалось слишком много. Ты убил и Несу, собственную сестру, своего единственного родственника в целом мире!!! И как только после этого у тебя хватило совести поднять глаза… А у тебя хватило. Ты даже попытался меня убить, но ОНИ в этот раз проснулись вовремя и именно благодаря ИМ я осталась жива. Я находилась в каком-то полу бредовом состоянии. Голос, исходивший от меня, был совсем не похожим на мой. И это естественно – ведь в основном это говорили ОНИ. Однако даже в полу бредовом состоянии с сумела увидеть свою новую внешность, а именно, в твоих глазах, выражавших восторг и ужас.
-Убирайся прочь с Наших глаз…
Дальше моё состояние ухудшилось, вернее, ослаб мой контроль, и всё дальнейшее я помню крайне смутно. Почти не помню, как я дошла до железнодорожного вокзала, как села на поезд до Иштвана. Единственно ярко помню только то, как громыхнул замок и в окне видела разрушающийся замок, а затем уже вновь провал… Была абсолютная темнота. Темнота со всепоглощающей тишиной и…

-…ница… Матушка Настоятельница!
Ох, похоже, я снова заснула. Мне сейчас 22 года, хотя выгляжу я лишь на 19 благодаря ИМ, как буду выглядеть и через сто лет. А монахиню, которая меня разбудила, зовут Лоретта.. Ей всего 14 лет и она чем-то напоминает мне меня саму в ранние годы.
-Да-да, сестра Лоретта, я уже проснулась. Что-то случилось? Или просто кошмары замучили? Ты говори, не стесняйся. – тепло улыбнувшись, я поднялась с кресла и приобняла за плечи монахиню, направляясь вместе с ней к выходу, а оттуда уже к ней в келью. Эта жизнь в монастыре меня даже радует. Наверное, у меня изначально судьба была такая – прожить всё оставшееся время, всю оставшуюся жизнь здесь, в монастыре святого Матиаса, в Иштване…

…104 года 4 месяца 18 дней 13 часов и 49 минут. Как быстро, оказывается, летит время. Вокруг меня всё в движении, всё меняется и изменяется: город, люди, техника, природа… Только я одна будто выпала из всего этого сумасшедшего вальса жизни. Лоретта счастливо дожила до 22, вышла замуж, ушла из монастыря, родила троих детей и прожила до восьмидесяти двух лет. Кстати, младший её ребёнок, Джонатан (ему сейчас тоже 22 года, какое интересное совпадение меня сопровождает) также служит в монастыре имени святого Матиаса. Он очень хороший парень, красивый, хотя мне и нельзя так думать хотя бы потому, что я, во-первых, Мать Настоятельница, а во-вторых… Да просто нельзя. К тому же, он уже встречается с милой, доброй и хорошей девушкой, и я за них искренне рада.
Весна в этом году выдалась тёплой, пришла рано, и молодая листва уже вовсю буйно раскрылась навстречу солнцу, радуя взгляд своей нежной зеленью. Нежная, сочная, молодая трава тихо шелестела под ласковыми порывами ветра, словно приглашая пройтись по ней и прочувствовать весну каждой клеточкой тела. Но, как оказалось, ранняя весна и тёплая погода были не единственными радостями на сегодня.
-Матушка, Матушка, там у ворот стоят каких-то странных два странника и просят их впустить. И честно говоря, я бы их не…
-Брат Джонатан, что гласят правила монастыря? «Для каждого да будут распахнуты двери»! Так что пусть входят, а ты пока распорядись о трапезе и о комнатах для странников. Ступай, я встречу наших гостей.
-Как скажете, Матушка. И знаете, всё-таки будьте по осторожнее, мало ли какие мысли царят в их головах.
-Обязательно, спасибо за заботу. – нежно и ласково улыбнувшись, я поднялась со скамьи в беседке, увитой молодым плющом и направилась по длинным, светлым коридорам к массивным дубовым дверям монастыря. Яркий солнечный свет, льющийся из распахнутых настежь окон и широко открытой двери, мягко огибал две мужские фигуры и из-за густых теней (почему-то, на свет они всё никак не торопились выйти, ) их лиц не было видно. Но когда закрылась дверь и баланс света и тени был более-менее восстановлен, а эти «странники» придвинулись к полосе света… Моё сердце пропустило удар, чтобы затем заколотиться в бешенном ритме. Авель, Ион, сколько же лет прошло с нашей последней встречи? Я вот узнала вас сразу, а вы… Вы нет, и от этого в груди болезненно заколола обида, а душа наоборот успокоилась и просветлилась. И я, просто улыбнувшись шире, сделала несколько шагов вам навстречу.
-Добро пожаловать в монастырь имени святого Матиаса, странники. Ну, проходите, не стойте на пороге. Брат Серафим, сестра Мария, позаботьтесь о вещах наших гостей, а после не забудьте про трапезу в честь сегодняшнего праздника!
-Как можно, Матушка! – посмеиваясь, Мария и Серафим подхватили их вещи и разошлись по коридорам, вновь соревнуясь между собой по каким-то лишь им одним ведомым правилам. Ушли вскоре и другие братья и сёстры, оставляя нас троих наедине. Там, за стенами монастыря, каждая травинка, листок и цветок дышали весной и молодостью, искрились радостью и счастьем; весело щебетали птицы и игриво журчали ручьи, а по лазурно-голубому безмятежному небу с некоторой ленцой плыли пушистые кучерявые облака. Эта весенняя свежесть и радость царили и в стенах монастыря благодаря распахнутым настежь окнам.
-Спасибо за тёплый приём, Мать Настоятельница… Э-э-э…
-Ох, Авель, вот умеешь же ты ляпнуть! Простите грубость моего друга, Мать Настоятельница. И… Скажите, вы, случайно, не родственница последней королевы Альбиона? Просто вы на неё так сильно похожи.
-Ион, да ты же почти во всякой ищешь…
Что было дальше я, если честно, помню не очень хорошо. Сказалось уже волнение, да и ОНИ разбушевались не на шутку, поэтому я вполне естественным образом потеряла сознание, успев лишь хорошо закрепить в своей памяти внешность. Авель каким был, таким и остался, единственным изменением была лишь одежда – вместо сутаны теперь была «походная» одежда: рубашка, брюки, удобные туфли и чёрный плащ; поверх рубашки блестело массивное распятие (видимо, чувство вины до сих пор не прошло, и это меня пугало – ему уже больше тысячи лет, но он до сих пор жив и терзается чувством вины, неужели и мне предстоит пройти такой же путь?). В отличие от Авеля, Ион уже изменился и внешне: он стал выше, в чертах его чувствовалась мужественность, но это не лишило его того обаяния, какое было у него ранее, волосы цвета зрелой пшеницы ещё немного отрасли, закрывая при опускании головы глаза цвета раскалённой меди; Одежда у него была такой же, как и у Авеля, с тем лишь отличием, что у плаща был ещё капюшон, а на груди не было распятия. Но несмотря на всё это, как же он был красив… Нет, они были красивы.
Вместе с тем, когда я очнулась, меня окружала какое-то приятное, успокаивающее тепло и тишина. Однако, я была не одна, об этом подсказывал мне и обострившийся слух, и ОНИ. Словно во сне повернувшись на другой бок, чтобы видеть комнату, я чуть-чуть приоткрыла глаза, чтобы не было заметно, что я уже проснулась. И как только я привыкла к темноте получше, сумела различить два мужских силуэта, отчего пробудился старый страх. Я стала ещё внимательнее и лучше вслушиваться, чтобы при любом подозрительном шорохе тут же дать дёру или же отпор. Это всё зависит от ситуации.
-Она проснулась?
-Нет, ещё нет. Просто повернулась на бок.
-Понятно… - и вновь наступила тишина, прерывая лишь дыханием присутствующих в келье. Это и успокаивало, и заставляло нервничать ещё больше. Минуты, казалось, растягивались на часы, а там, за окном, было ещё так темно, что становилось страшно – сколько же ещё придётся ждать? И вот, когда я уже была готова просто сорваться, когда мои нервы были на грани срыва, с другой стороны двери, в коридоре, раздались тихие, но отчётливо слышимые шаги, постепенно замедляющиеся по мере приближения к двери. Тихий скрип двери, неприятно режущий слух, и тишина сразу же обогатилась другими звуками – это и быстрое, прерывистое дыхание новоприбывшего (а вернее, новоприбывшей), и такие же тихие шаги, и шелест одежды. О, как же я была благодарна этому пришедшему, неважно, кто это был.
-А Матушка всё спит. – Бог ты мой, а ведь правда – сколько же я провела без сознания?! И теперь уже по голосу я узнала, что пришедшим человек была никто иной, как сестра Кейт. – Знаете что, давайте-ка и вы пойдёте спать, время позднее, а подъём у нас в монастыре ранний.
-Да, наверное, вы правы. Пойдём, товарищ. – а после этого всё стихло. Я, наконец-то, осталась совершенно одна, что позволило облегчённо вздохнуть. Но как бы не так, счастьем полным не бывает, а уж тем более долгосрочным, поэтому и одиночество моё было нарушено вновь «кем-то». Терпеть и вновь притворяться я уже не могла, просто не было сил, поэтому я рывком поднялась с кровати, недовольно вглядываясь в вошедший силуэт. Лучше бы я этого не делала… Этот «кто-то» вышел к широкой полосе лунного света, льющегося из окна, как бы позволяя мне его осмотреть и узнать, при этом на его лице была не то ухмылка, не то какая-то грустная и кривая улыбка, полная боли.
-Вирджил?!
-Я тоже рад видеть тебя в добром здравии. Прогуляемся? – это что, сон? Хотя, если это сон, то я пока не хочу просыпаться. Да и к тому же, как я вообще могу отказать столь заманчивому предложению??? Поэтому, оправив покрывало на голове и опершись на протянутую моим бывшим советником руку, я поднялась с кровати, смотря на него взглядом, полным недоумения, шока, радости и такой же боли. Надо же, а ты нисколько не изменился с нашей последней встречи, как, впрочем, и я… Это что, такая злая шутка судьбы? Или вновь всё подстроено? Впрочем, это не так уж и важно.
Тёмный, длинный коридор монастыря был освещён лишь лунным светом, льющимся из окон. Янтарные свечи уже давно были затушены, ведь и вечерня давно уже была окончена, и все обитатели монастыря мирно спали. Однако, как ни парадоксально, той гнетущей тишины, какая была при возвращении королевского сада, не было. Она нарушалась лишь стрекотание сверчков, тихим, мягким, ласкающим шелестом молодой листвы и травы, из своих гнёзд вылетели ночные птицы, корой оглашающие ночное пространство коротким, звонким и чистым звуком и шорохом оперенья и крыльев, наполняемых упругим, нежным и освежающим ветром. Да и мы с Вирджилом не стояли на месте, наши шаги плавно и гармонично вливались в эту ночную симфонию природы. Спустя совсем небольшой промежуток времени, мы оказались уже за воротами монастыря. Как же прекрасно было это ночное небо! Звёзды-фонарики были словно рассыпаны чьей-то щедрой рукой по иссиня-чёрному небу, ты же рука словно пролила молоко, и две крупные капли от этого молока мягко освещали Землю.
-Господи, как же красиво!
-Красивы не только звёзды, что находятся на большом расстоянии от Земли, но и те, что находятся совсем близко.
-М? Что ты имеешь ввиду? – не хочешь же ты сказать, что до сих пор…
-Мысли вслух, не более. А ночь и правда красивая, как и город. До меня доходили слухи, что местная церковь восстановила руины Иштвана, но я не думал, что здесь будет так же хорошо, как и в дни расцвета, когда этот город назывался жемчужиной Венгрии и был гордостью этих мест.
-Да уж, здесь и правда многое изменилось, разве что радушие жителей осталось прежним. – тихо рассмеявшись, я чуть опустила голову, покачивая ею из стороны в сторону. Если бы Альбион не был разрушен почти сразу после моего исчезновения, а вернее, по официальным документам, «смерти» и не был бы захвачен Германикой, то как знать, что сейчас было бы в истории? Но увы, а может к счастью, всё сложилось так, а не иначе. А мы продолжали неторопливо идти по пустынным, залитым луной и фонарным светом улицам города и о чём-то беседовать, на какие-то отвлечённые темы, стараясь не касаться того, что болью отзывалось в сердце. Мы разговаривали с ним так, словно не было этих ста четырёх лет, не было пустых обид, мы смеялись, подшучивали друг над другом, радовались ночи, но всё это постепенно стихло при приближении к территории монастыря. Эта раскованность постепенно растворялась, хотя хорошее настроение всё ещё сохранялось, оставляя после себя живительный бальзам для души. Но, как говорилось ранее, счастье полным, а уж тем более, долгосрочным, не бывает. И в дверях мы столкнулись с Авелем и Ионом.
-Ой, Мать Настоятельница. А мы вот… - что они хотели, я так и не поняла, потому что, во-первых, фраза оборвалась, не давая даже подсказки о том, что должно было быть в продолжении, а во-вторых, продолжение теперь явно не собиралось быть озвученным. Это стало понятно по лицу Иона, выражение которого изменилось с виновато-улыбающегося на разъярённо-оскаленное. Да и не у него одного – помрачнел и Авель, стискивая руки в кулаки, как-то нехорошо ухмыльнулся Вирджил за моей спиной, я это чувствовала просто кожей. – Ты… Предатель! Не прощу того, что ты с ней сделал!!!
Я успела отскочить лишь в самый последний момент, настолько быстро всё это произошло, и в этот же самый момент Ион налетел на Вирджила. Никогда бы не подумала, что он способен на такую огромную скорость, а точность всех его движений просто поражала воображение. Но я не вмешивалась до последнего, да и не вмешалась бы, наверное, хотя бы потому что силы, относительно, были равны, и условия боя соблюдались – один на один. Однако в этот бой вмешался Авель, пробуждая своё внутреннее и столь ненавистное второе «Я». Поэтому и у меня не было иного выбора, кроме как разбудить ИХ вновь. За нашими спинами распахнулись крылья – за его спиной чёрные, как ночь, а за моей алые, как кровь, покрывало слетело с моей головы, и почти одновременно с этим мои и его волосы взмыли вверх, образовывая нечто похожее на диадему. Вот только если у Авеля глаза стали кроваво-красными, то мои стали красными с фиолетовым отливом. И дьявольский огонь горел в зрачках, на самой глубине, и этот огонь рвался наружу. Все мы невольно разделились на два фронта – мафусаилы вниз, а мы в небе.
-Как печально, Мать Настоятельница, что вы заодно с ним. Мне искренне жаль вас, но девушка, чью жизнь он загубил, была дорога нам с Ионом, а поэтому… Покойтесь с миром!
-Не дождёшься. – он уже летел с косой на меня, пуская вокруг себя электрические разряды, а я ещё ухмылялась, просто чуть приподнимая руку, некоторой даже внешней ленцой, чувствуя, как образовывается огненный хлыст. И когда мы с ним столкнулись, я смеялась. Смеялась так, как никогда в жизни, я смеялась нашему бою, смеялась боли от чувства, как горит в огне моё тело, я смеялась этому безумному танцу, смеялась всему миру в лицо… И этот смех был словно реквиемом моим светлым воспоминаниям и нежным чувствам, ещё сохранявшимся в глубинах души. Каждый удар заливал их горячей кровью, уничтожая и не давая даже шанса на спасение и возрождение. В какой-то момент Авель резко спикировал вниз, намереваясь вначале покончить с Вирджилом, а после и со мной, но допустить этого я не могла, хотя бы потому, что не могла страдать одна. Это было слишком тяжело. Я успела в самый последний момент, закрывая мафусаила своей спиной, раскидывая крылья в разные стороны, и в следующее мгновение мою спину и крылья пронзила острая боль, которую не описать словами, и эта боль словно была последними нотами моего личного реквиема воспоминаниям. Но ни единый звук не вылетел из моих уст, ни единый вздох боли не вышел из моей груди, лишь кровавые слёзы бежали по моим щекам, оставляя кровавые дорожки и пятна на некогда белоснежном платье. Удивлённое молчание было недолгим.
-Знаешь, Вирджил, почему я тебя ненавидела и ненавижу? Почему я тогда тебе отказала? Это не только потому, что по твоей милости я вынуждена влачить такое существование, но ещё и потому, что из-за тебя… Я лишилась своих воспоминаний, из-за тебя они убиты руками тех, кто их подарил мне.. – я была единственной, кто решился нарушить тишину, но никто не ожидал от меня этих слов. Да и какая разница? Мне теперь уже всё равно, и от осознания этого уже не было боли, была лишь апатичная усталость. Аккуратно поднявшись на ноги и выпрямившись, я направилась в монастырь, проходя между ошалевшими Авелем и Ионом, при этом Авель вернул себе так же человеческий облик. Раны на моей спине всё кровоточили – во-первых, я сама не хотела, чтобы они зажили, а во-вторых, я заставила ИХ заснуть, тем самым возвращая себе человеческий облик . Хотя, я ещё не всё сказала, поэтому, остановившись, я чуть обернулась, горько и уже как-то пусто улыбаясь. – И ещё кое-что. Увижу тебя на территории монастыря, я сделаю то, что не смогла сделать тогда, почти сто лет назад. Я тебя убью.
-Чёрт… Да подожди ты!!!
-Подождать?! И это говорит мне тот, кто знает, что может умереть??? – услышав его просьбу, я рассмеялась вновь. И боль, которая, казалось бы, уже утихла, вновь вернулась, вместе со смехом. А мои дорогие странники, потерянно оглядываясь и словно не веря в происходящее, смотрели, как маленькие, слепые котята, то друг на друга, то на меня. Больнее всего было Иону, и я его прекрасно понимала.
-Этого просто не может быть. Она тогда умерла от рук этого предателя почти сто лет назад!!!
-О, Ион, как бы я хотела, чтобы это было правдой, но…
-Матушка, Матушка! Боже мой, да вы же вся в крови!! Неужели это сделали эти люди?! – моя дорогая сестра Кейт, ты всегда проявляла обо мне заботу, вот и теперь беспокоилась, проявляя праведное негодование. Но ни ты, ни они не должны знать моей тайны. А повисшее неловко молчание, возникшее после твоих слов, я нарушила сама, тихо и неловко смеясь, при этом в это же время залился краской и опустил голову Ион, побледнели Авель и Вирджил. Кто-то должен был это сделать.
-Ну что вы, сестра Кейт, напротив, только благодаря им я и добралась. – при этом вся троица, пребывавшая и без того в шокированном состоянии, ещё больше удивилась, смотря на меня глазами, размером с блюдце. Что же касается вышедшей монахини, то она несколько неуклюже схватила меня за спину, как раз там, где была свежая рана. – Ой-ой-ой, осторожнее!!! Давайте я просто на вас немного обопрусь и…
-Нет уж, «Мать Настоятельница», эдак вы долго не доберётесь. Лучше я вас просто донесу. И никаких возражений!
Да, Ион и правда сильно изменился. В лучшую сторону, конечно же. Но я всё уже для себя решила. Простите меня за это, но я не хочу, чтобы вы знали меня… такой. Вновь длинные, холодные, залитые лунным светом коридоры, по которым тихим шагом продвигалась наша маленькая процессия – головой была сестра Кейт, затем Ион со мною на руках, а замыкали шествие Авель и Вирджил (просто в последний момент я, чуть нахмурившись, махнула ему рукой, чтобы проходил вместе со всеми нами). Но вот, коридоры и лестницы остались позади, и как-то незаметно стало очень тоскливо и одиноко, хотя рядом ещё находились люди. Вначале ушёл Авель, Вирджил, Ион, уходя в отдельную комнату… Господи, мне было так больно их отпускать, ведь они были теми, кто был со мной рядом ещё тогда, больше столетия назад, кто знал меня настоящую, без НИХ… За что, Господи? Вскоре, комнату покинула и Кейт, я осталась наедине со своими мыслями, страданием, болью. И слёзы, которые так давно копились внутри, именно мои слёзы, теперь бурными реками стекали по моим щекам и губам, оставляя мокрые тропы на моём лице и крупные пятна на бинтах, которыми меня крепко утянула Кейт, чтобы остановить кровотечение. Лишь луна и ветер видели мою боль и отчаяние, но как они могли бы меня успокоить? Потому я успокоилась лишь тогда, когда слёз уже не осталось, а в груди царили прожигающая пустота и боль, которую не выразить словами. Но как бы плохо ни было, я обязана была осуществить задуманное. Тихо, неторопливо одевшись в чистую форму, я смахнула оставшиеся слезинки с глаз, взяла флакон с туалетного столика и вышла из комнаты, направляясь навстречу своей судьбе. Никогда раньше не было такого спокойствия и ясности мыслей, как во всё то время, что я проходила от своей комнаты в их. Эти 50 метров, 348 шагов я не забуду никогда. Предательски скрипнула дверь, но никто, к счастью, не проснулся. Тем лучше. Откупорив флакон, я подошла вначале к Иону, некоторое время даже любуясь им. Он возмужал и стал ещё красивее, и мне хотелось верить, что он обязательно найдёт себе более подходящую девушку и будет с ней счастлив. Я буду молиться за твоё счастье, Ион. Отпив из флакона небольшое количество «снадобья», я бережно влила его в тебя через нежный, полный горечи. Боли и ласки поцелуй. Пусть это будет прощальным моим подарком тебе, хоть ты его и не запомнишь.
Следующим был Авель. Эх ты, большой недотёпа, как обычно с раскрытым ртом и в позе звезды – сколько раз Катерина и Трес говорили тебе так не спать? А может, оно и к лучшему. Поэтому, грустно улыбаясь, я осторожно влила половину оставшегося содержимого флакона уже в раскрытый рот, который, после принятия «снадобья», почти сразу же закрылся. Видела бы тебя сейчас Сес… Хотя, она наверное всё видит оттуда, с небес, а я ведь так и не сумела с н6ей попрощаться как следует. Но ничего, у меня времени ещё много, я успею к ней заглянуть.
Ну, и наконец, Вирджил. Сколько лет мы прошли с тобой рука об руку? И не перечесть. Ты ведь не знал, что я здесь? Конечно, не знал. Тогда пусть всё так и остаётся. Через нежный, полный грусти поцелуй, я влила ещё одну часть «снадобье» тебе в рот. Знаешь, а ведь я тебя по-своему любила, Вирджил. И потому – будь счастлив.
Вот, пожалуй, и всё, здесь я всё закончила, теперь можно возвращаться в свою комнату и больше не думать об этом. Что я и сделала, не забыв прихватить с собой флакон, по пути заходя к Кейт и так же вливая ей «снадобье».
Утро следующего дня было несколько шумным, и не удивительно, ведь ни Ион, ни Авель почти не помнили вчерашний день, а объяснить этого явления они не могли, хотя в итоге всё списали на усталость. Вирджил ушёл ещё раньше, почти перед самым восходом, в итоге, получилось так, будто он и вовсе не приходил, ведь никто не помнил о том, что он был здесь. Я не вышла их проводить, сказывались вчерашние события, да и просто было слишком больно и слишком страшно выходить к ним, но я сумела подойти к окну, выходящему как раз в ту же сторону, с какой должны были выйти мои странники. И когда они наконец появились в поле зрения, я перекрестила их и дорогу, по которой им придётся идти. Я просила Господа Бога защитить их, и не знаю, услышал ли Он мою просьбу. В любом случае, я на это надеялась.
Понимала ли я, что обрекаю себя на одиночество? Конечно, понимала, но это было моё решение, это был мой крест…